Пророчества и иже с ними - Страница 51

— Такая черная тень, а сверху белое пятно с тремя дырками. Если наклонишься к свечам или зажжешь пульсар, скажу точнее.

Я перекинула через плечо прядь волос — мягкая, светлая. И руки вроде мои: бледные, с тонкими запястьями, на правом любимый браслет: за него было очень удобно прятать шпаргалки на экзаменах. Уф!..

— Ты не пыхти, а освобождай родного брата! — возмутился пленник, дрыгая ногами так, что одна из свечей упала и потухла. — У меня все уже ноет и чешется, сейчас вообще отваливаться начнет!

— Живописца бы сюда, — устало сказала я, присаживаясь на корточки. — Для увековечивания этой прекрасной сцены. Еще ногой тебя победоносно попрать.

— Ага, кого-нибудь вроде Лессы Шаккарской, чтобы изобразил твою истинную суть: исходящая ядовитой слюной упырица!

Ножик Терилла наточила на совесть, веревки расползлись под ним, как слепленные из теста.

— О боги! — спохватилась я. — Так вы что, тоже погибли? И мое убийство оказалось напрасным? А Тьен с Керреном, а команда…

— Не знаю, — растерялся и Дар. — Последнее, что я помню: ты оседаешь на палубу, и у меня одновременно темнеет в глазах. Это я сознание от го… радости потерял, или мы с тобой как-то связаны — вместе на Шаккару переместились, вместе и вернулись?

— Лучше бы второе. — Я с ненавистью швырнула амулет во тьму, отгоняя видение двух мертвых кораблей. Гхырова королева, даже после смерти продолжает пакостить добрым людям! — Дар, я тебе сейчас открою одну тайну, только ты никому о ней не рассказывай и вообще постарайся скорей забыть.

— А?

— Я тебя очень люблю. И безумно рада, что ты жив.

Брат молча уткнулся мне в грудь. Мы несколько минут посидели, обнявшись и слушая слаженный стук наших сердец.

— Ринка…

— Чего?

— Хочешь, я тоже кое в чем тебе признаюсь? — доверительно прошептал Дар.

— А?

— Я в твою баночку с кремом для лица — такая зелененькая в желтый цветочек — закопал таракана и сверху пальцем заровнял. Так что ты ее лучше выбрось или бабушке подари.

— Дурак! — Я со смехом отпихнула паршивца. — Точно Керрен говорил: ты в этой бабе остатков ума лишился.

— Ну вот, — обиделся брат. — Я ей о сокровенном, а она обзываться! Тоже мне, сестра любимая…

Только мы успели подняться, как дверь со страшным грохотом вылетела из косяка, и в сарай ворвались четыре стражника и одно бревно.

— Бросай нож, колдунья! — завопил первый и — видимо, подавая пример, — выпустил таран из рук, взамен выхватив меч.

Освободившийся конец бревна тут же пошел вниз, противоположный — вверх, вырываясь у последнего стражника. Двое средних его не удержали и с руганью отскочили в сторону, пытаясь уберечь ноги. Судя по душевности выражений — не получилось.

— А что, собственно, происходит? — деловито осведомился Дар, выходя вперед.

Стражники уставились на нас. Мы — на них, честно хлопая глазами.

— Она тебя похитила и убить хотела, — неуверенно предположил главный из стражей порядка.

— Хо! Пусть бы только попробовала.

— А что ж ты тогда орал благим матом?!

— Мракобес попутал, — не растерялся брат. — Которым я был трагически одержим, и только сестра рискнула вступить с ним в бой за мою бессмертную душу. Но теперь он весь из меня изошел, и я снова бодр и доволен жизнью.

Стражник опустил меч.

— Все равно, — решительно сказал он, — вы тута всю округу переполошили и чужое имущество испоганили, так что арестую-ка я вас на всякий случай. А там пущай старший разбирается.

— Маги, мать вашу! — тихонько ругнулся его напарник. — Вечно нагадят и смоются. Им забава, а простому человеку…

— Пиво допить не дали? — невинно предположил брат.

Стражник машинально провел рукой по усам, хотя пены там давно не было — только красноречивый дух. А меня внезапно осенило: вот как умерла баба-уборщица! Терилла и тогда пыталась отдать ее жизнь вместо своей, но вместо этого прихватила с собой. Интересно, что она пыталась сделать на этот раз? Зарядить амулет? Создать или вызвать какую-нибудь нежить, чтобы та помогла ей вернуться на Шаккару? Боюсь, этого мы уже никогда не узнаем: обозленные стражники старательно затерли все намалеванные Териллой знаки, а свечи покидали в мешок в качестве улик.

Мы вышли на улицу, под мелкий частый дождь с беспросветно-серого неба. Я с наслаждением подставила ему лицо. Родная Белория! Родная мерзкая погода, которую ни с какой не спутаешь!

— Чего это вы разулыбались? — подозрительно спросил стражник.

— Рассказать — не поверите! — с чувством ответила я.

* * *

«…данные были получены на основе ступенчатого анализа четырежды повторенного сновидения с вариабельностью мелких деталей 0,32, из чего мы можем равновероятно заключить…»

— Ринка, кончай строчить!

— Ага, — рассеянно отозвалась я, дописывая предложение и любовно дуя на чернила. — А ты уже конфетку съел?

— Я съел и конфетку, и слойку с творогом, и яблоко в меду, и петушка на палочке, и даже честно принес тебе две менки сдачи, а ты все сидишь на этой телеге и скрипишь пером, как менестрель, укушенный музой в попу!

— Ко мне мысль пришла!

— О да, это великое событие! Реже и удивительнее только приход Батьки Мороза.

— Давай сдачу, обжора, — сердито протянула я ладонь. Вообще-то брату была выдана серебрушка на «пойди купи себе тянучку, пока я пару слов запишу», но я слишком увлеклась, несколько раз отмахиваясь от Дара «да-да, конечно, только не мешай».

Брат торжественно вручил мне леденец на палочке.

— Это чего?!